страница 33
Ожили луга,
пришла весна,
застыли берега,
в ожиданье тепла.
Лопаются почки,
орошают пенечки.
Обняла сосна ольху,
и медведь грызет кору.
Город стелется внизу,
обнажает суть свою.
Нипочем он не поймет,
как ликует старый луг.
Как долго б мы не пировали,
так и не взяли б в толк,
зачем, после еды,
приходит насыщенье,
и голод прибивает вновь.
Как жаль, что в долгие пиры,
Мы не созерцали лиц своих,
признав достоинства,
в листве морщин.
Испуг во время тех свиданий
гнетет его,
раздавливает сон,
и робость первых ожиданий,
выходит за пределы стон.
Он залпом выпивает грусть свою,
утрируя воспоминанья,
к звезде его влечет признанье,
он — презирает плоть свою.