страница 66
Я, как песчинка в воздухе,
еще не среднего возраста,
неопределенного пола,
с прищуренным взором.
Забыв слова, молитвы той, простой,
которую читала перед сном…
Кладу за щеку леденец,
и обращаюсь к другу, наконец.
Советует мне посетить он всезнаек-докторов,
не уточняя: что больше женского во мне
или мужского.
Не все ль равно, кем быть?
Если живешь вполтона,
а радугой дивишься лишь во сне…
Когда отступит вдруг тяжелая Зима,
и запахи нахлынут, опьяняя,
я, затаив дыханье, буду слушать
шаги несмелые, Весны — шалуньи.
Контроль теряя —
голову закружит.
Гляжу я на чужих людей, несущих к носу,
охапки желтые, шапок мимозы,
неспешно раздевшись,
в таз воду пускаю,
ногами ступаю…
Ладонями теплыми, Весна омоет,
травой душистой оботрет,
грусть незаметно покинет,
не прощаясь, Старуха-Зима умрет.
|
|
page 66
I am as a grain of sand in the air
I am not middle aged yet
I am of undefined sex
With squinted gaze.
Words of that simple prayer,
That I used to read before going to bed
I have forgotten.
I put lollipop behind my cheek
And at last I turn to my friend.
He advises me to visit know-all doctors
Without even specifying what do I have the most?
Am I more male or female
It doesn’t matter, who to be
In case you live in “half-tint” style
Where you marvel at rainbow
Only in your dream…
When suddenly the hard Winter steps back
And scents sweep over, making drunk.
I am going to listen, as I hold my breath
Timid steps of the naughty Spring
Losing control, she’ll turn somebody’s head.
I look at alien people,
Who bring bunches of yellow mimosas up to their
noses.
Having slowly undressed,
I let water into wash-basin and step with my feet.
The spring will wash with warm palms
And will rub down with fragrant herbs.
Grief should insensibly leave
Without saying good-bye the old lady-Winter will die.
|
