страница 50
Оскорби меня,
ведь я прошу,
а затем —
запомни глаз победу.
Навсегда на сердце положи —
страстную подмену.
Застучат зубы,
ты предчувствуешь —
все занозы впредь,
тебе и вовсе неподвластны.
Рассмеши меня:
я не хочу
видеть грусть твою.
Она фатальна.
Ель растет посреди двора,
скована снегом талым, вниз от бедра,
монстры железные, гаражи-коробки,
наступая — свободы лишают.
Ветви, «игластые» — слезы утирают.
На макушке, от ветра скошенной, совсем
немножко,
воробьи, упрямые — чирикают не умолкая,
в обиде постоянной на Природу,
что слухом музыкальным, наделила не их,
а канареек желтых в магазине на углу бульвара,
как только солнце хмурое на миг лишь улыбнется,
ель, тут же жмурится,
и радостно раскачиваясь, предвкушает:
еще мгновенье, и станет все сухим вниз от бедра.
|
|
page 50
Insult me
Indeed, I am asking you
Then memorize the triumph in my eyes
Place the passionate substitution upon heart, forever.
Teeth will chatter
You should forebode, that all splinters now
Don’t depend on you.
Make me laugh
I don’t want to see you sorrow.
It is so fatal.
A fir-tree grows in the middle of the yard
Binded with melted snow, down from thigh
Iron monsters — garages-boxes attack,
Depriving freedom.
Prickly branches wipe tears away.
At the top, which is squint just a bit by the wind
Stubborn sparrows chirp non-stop.
As they are offended by constant weather,
That has not provided them with tuneful ear.
As opposed to yellow canaries in a shop at the corner of
the boulevard.
As soon as the moody sun smiles for a moment
The fir-tree blinks right away.
It shakes loose joyfully, foretasting
One more drumbeat,
And everything will become dry from thigh and down.
|
